Валерий Попов – писатель, который у многих ассоциируется с Петербургом. Карнавал из ярких образов, фантазий, анекдотов и судеб – типовой признак его прозы. «ПД» обсудил с ним положение дел в литературной среде
— Как вы встретили 2019 год?
— С интересом, ведь этот год заканчивается на ту же цифру, что и год моего рождения. Значит, год для меня, что ли, отчетный. Нужно подвести какие-то итоги, оглядеться.
Не так давно в издательстве «Эксмо» в серии «Большая литература» вышли четыре мои книги. Там есть и семейные драмы, и ранние рассказы, и путешествия, и любовно-сатирические повести. Они полны невероятных событий, происшедших в реальности, но абсолютно в духе моих фантазий. Мне нравится, что жизнь идет по моим сюжетам, подчиняется мне. Жизнь в моих руках. И в моем компьютере.
— А сейчас над чем работаете?
— Хочу закончить серию для «Эксмо», напечатав еще две книги: «Моя история родины» и «Пропадать – так с музой». Это такие литературные мемуары. Также работаю над тетралогией для ЖЗЛ (серия «Жизнь замечательных людей». – прим. ред.). Это будет книга про Кирова.
Моя задача – показать тех, кто создал наш город, его уникальную культуру. Уже вышли книги про Довлатова, Лихачева, Зощенко. Четвертым стал Киров. При всей трагичности нашей истории роль Кирова в создании того Ленинграда, в котором мы жили, и не без гордости, нашли увлекательные профессии, обрели судьбу, неоспорима.
— Трое героев плотно связаны с культурой. А Киров как в этот ряд встает?
— Это был градоначальник, который любил театр, посещал премьеры, обожал балет, и благодаря ему классический царский балет совершил прыжок в наше время. В молодости он писал рецензии на театральные постановки и книги. И сохранил эту любовь к искусствам, благодаря чему наш город стал культурной столицей именно при нем. Сейчас я в полном раздрае. Много хорошего – но и ужасного в Кирове немало.
Думаю, что азарт происходящего потащит нас в эту пучину, и получится неплохой боевик, а местами и детектив, читать его будет интересно. Главное – ничего не скрывать, и пусть читатели сами оценят то время и нашего героя.
— Вы сказали, что для ЖЗЛ пишете тетралогию. Значит, других биографических книг не будет?
— Я недавно написал статью о Льве Гумилеве. Назвал ее «Третий гений в семье». Ведь трудно быть в такой роли. Он так мучился, так страдал, когда мама его обижала, но в итоге он состоялся. О нем я бы книгу написал.
А Александр Володин! Мы с ним дружили. Володин был потрясающий человек: хитрый, жалкий, стремительный, стеснительный и в то же время цепкий, всегда добивающийся своего. Настоящий художник, в котором все намешано.
Это такие фигуры, настоящие ленинградцы! Вот бы продолжился этот ряд, и наш город оставался бы великим всегда!
— Насколько вам, человеку с буйной фантазией, сложно переключиться на биографии? Там же не уйти от дат, фактов.
— Дело в том, что все эти книги написаны «по-поповски». С нарушением стандартов и штампов. Не случайно книга про Довлатова без фотографий вышла. Его вдова, Елена, отказалась их предоставить. Потому что я написал там, что кровь – единственные чернила. Все эти возмутительные поступки, которые совершал герой моей книги, – они ужасные для человека, для мужа, но необходимы для писателя. Нужно бросить женщину, чтобы начать новый сюжет. Есть в писательской профессии какая-то жестокость.
Книгу про Лихачева я тоже повернул необычно. Он ведь и в моем сознании был раньше такой елейный, благообразный старец. А оказался ловким, сильным, бесстрашным человеком, а иногда и беспощадным. Когда Горбачева свергали, он ведь уже сидел в приемной у Ельцина. Он думал: вожди меняются, а культура – это вечное, и надо прежде всего заботиться о ней. И ради этого он мог пойти не только против власти, но и против интересов церкви, и против общественного мнения. Он мог совершить такое, что другому не по плечу, поэтому так много сделал.
Так что и тут я разбивал косные штампы, переписывал слишком льстивые портреты, то есть делал то, что хотел, – как и в художественных своих вещах. Писателю важно делать свое. В документальной прозе это трудно, но тоже очень интересно.
— Вы начинали с коротких, ярких рассказов. Но их сейчас публикуется все меньше. Издателям нужны романы. Как вы считаете, это нормальный процесс?
— Рассказы – это высший пилотаж литературы. Рассказ написать труднее, чем протяженную повесть. В рассказе надо сразу дать все: вселенную, историю, судьбу, характер – короткими, яркими вспышками, такое доступно лишь таланту.
Сейчас происходит какое-то расслабление читателей и писателей, они настраиваются на какое-то жиденькое повествование, чтобы было чем заняться, но чтобы не париться. И то, что сейчас выходит массово, романами не назовешь.
Где многоплановость, где эпоха, где страна наша, в конце концов? Да и стиль, литературный шик исчезает, роскошь литературная убывает. Грубо говоря, везде джинса, ни бархата, ни шелка уже нет.
— Что касается литературного шика. Многие толстые журналы уходят. Может, кризис наступил?
— Нет, многие толстые журналы по-прежнему существуют. Другое дело, что они уплыли куда-то. Команда есть, корабль плывет – но берег, где их нетерпеливо ждут, как-то не прорезается в тумане… Может быть, в тумане снобизма… Связь с берегом прервалась, и даже если там напечатают шедевр – он может быть не прочитан нами.
Надо найти своих читателей, разбередить их. Это вопрос и к новому поколению, чтобы Петербург стал главным не только в балете, но и в литературе.
Знаю много интересных петербургских писателей, которые ярко и дерзко пишут, но их просто никто не знает. Книжные магазины предпочитают на витрины ставить норвежцев и японцев. Но наш город должен быть самым ярким, веселым и притягательным.
— А у Союза писателей Санкт-Петербурга, который вы возглавляете, как дела?
— Мы объединяем около 400 человек. Главное – что мы живем мирно, может быть, потому, что я не диктатор по натуре. И если мы спорим, то конструктивно и интеллигентно.
Как руководитель союза, я жду, что поддержат наш издательский план. В прошлом году благодаря правительству города вышло много замечательных книг. Александр Кушнер написал «О поэтах и поэзии». Сборник Сосноры опубликован, и он хорошо расходится.
Появилась новая секция – «Активного реализма», ее создатели хотят активно влиять на литературный процесс, который, на их взгляд, как-то буксует в нашем городе. Молодежь должна проявляться ярко, придумывать новые направления, создавать неповторимый имидж – учась у классиков. Я это постоянно повторяю молодым. Ведь не зря Толстой в лаптях ходил, этим он резко выделялся.
Успехи есть.
Порадуемся взлету Евгения Водолазкина, который переведен сейчас на все языки, написав нечто необычное – как я это называю, «стреляя в еще не видимую цель».
Одним словом, я считаю, что мы можем и должны создать в нашем городе яркую литературу.
— Удастся, как вы считаете?
— Думаю, да. Удалось же создать замечательную литературу 1920-х, 1930-х годов, военную, потом мощную антисоветскую литературу. Осталось только преодолеть капитализм. То есть не разрушать его, хватит уже, а освоить. Ведь он сам по себе, как говорится, «прост как грабли», а дальше уже дело талантливых людей.
СПРАВКА
Валерий Попов родился в 1939 г. в Казани. Печатается с 1965 г. Был членом Союза писателей СССР (с 1969 г.). С 2003 г. – председатель Союза писателей Санкт-Петербурга. Член и президент Санкт-Петербургского отделения Русского ПЕН-клуба. Член редколлегии журналов «Звезда», «Аврора».
Источник: