Двухгодовая крымчанка погибла от пневмонии, которую у нее не увидели докторы.
Как передает корреспондент РИА «Новейший Денек», на данный момент по факту погибели малыша проводится доследственная проверка. А мама погибшей малышки считает, что основная причина погибели малышки – оптимизация медицины, в итоге которой обученных докторов фактически не осталось. Историю погибели дочери крымчанка поведал в соцсетях, надеясь привлечь к дилемме как можно больше внимания.
«То, что случилось с моей девченкой, обязано привлечь внимание республиканских и федеральных властей к ситуации с мед обслуживанием в Судаке, – написала дама. – За крайний год в городском окружении Судак открыли новейшую школу на 825 мест, детский сад на 100 мест, а педиатрическое отделение в городской поликлинике закрыли…
Может быть, если б в приемном отделении ее сходу оглядел педиатр и измерил сатурацию, либо была бы детская медсестра, которая смогла бы отыскать вену у двухгодовой девченки, чтоб поставить капельницу, это выручило жизнь моей дочки…»
Признаки заболевания возникли у малыша вечерком 5 ноября. Девченка была активной, игралась со старшим братом, но нередко просилась в туалет. Температура у нее была в норме. Но пропал аппетит.
Ночкой девченка пробудилась, попросила посидеть в теплой воде, и опять уснула. Рано с утра мама привезла малыша в амбулаторию села Дачное (по месту регистрации), где их приняли без очереди:
«Я обрисовала симптомы (Симптом от греч. — случай, совпадение, признак — один отдельный признак, частое проявление какого-либо заболевания, патологического состояния или нарушения какого-либо процесса жизнедеятельности), доктор «послушала» малыша (провела аускультацию лёгких), поглядела гортань. Гортань было, по словам доктора, «красное», дочь делала вдох весьма тяжело, но кашля не было. Сатурацию не определяли. Мне выдали направление на общий анализ крови (внутренней средой организма человека и животных) и мочи, сделали предназначение. Последующий прием назначили на 9 ноября (пн)», – ведает крымчанка.
В 8:15 они уже сдали все нужные анализы в поликлинике Судака. Девченка была вялой, белой, практически ничего не ела, нередко просилась в туалет. Мама отдала ей назначенный доктором антибиотик, а опосля того как получила результаты анализов, начал обзванивать всех знакомых докторов. «Все произнесли, что повышен ацетон и необходимо отпаивать ребёнка, а завтра обратиться к педиатру», – гласит дама.
В 17:30 у девченки началась рвота (рефлекторное извержение содержимого желудка). Предки кинулись в Судакскую поликлинику.
«Температура у дочки не поднималась – была 36,5. Малыша оглядел дежурный доктор (доктор общей практики), «послушал» лёгкие и поглядел гортань. Сатурацию не определяли. Дочь вырвало ещё раз. Я спросила, почему рвота (рефлекторное извержение содержимого желудка) со слизью? Доктор дал ответ: «Наверняка, желудок пустой».
Я отметила, что у ребёнка странноватое дыхание, как как будто у неё что-то «стоит». На что доктор мне дал ответ, что у деток нет такового понятия, как «стоит желудок». Провозгласил поставить клизму. Я сделала возражение, что я не мед работник, и, если есть таковая необходимость, пожалуйста, сделайте сами. На что получила ответ, что там, где клизменная, у их стоит ренгенаппарат, и совершенно поликлиника закрыта! Сделал противорвотный укол «церукал» с «Но-шпой», в госпитализации отказал!» – продолжает рассказ дама.
Семья возвратилась домой, но девченку опять вырвало со слизью, она много и скупо пила. Опосля что ее снова рвало. Тем временем мама звонила всем знакомым докторам, просила, чтоб кто-то немедля оглядел девченку. Одна из знакомых во время телефонного разговора направила внимание на дыхание малышки и повелела ворачиваться в поликлинику.
Последующие действия дама помнит поминутно:
«В 19:20 мы возвратились в приёмный покой поликлиники Судака. Дочку сейчас оглядел хирург: пощупал животик и исключил аппендицит, опосля что произнес: «Если мать настаивает на госпитализации, найдите пространство, положите». Дежурный доктор акцентировал внимание, что «отделение закрыто». Вызвали педиатра, которого ожидали около 40 минут.
Около 20:00 специально вызванный педиатр оглядел дочь, поглядел гортань, «послушал» лёгкие, произнес, обращаясь к дежурному доктору: «Если настаивают, положим, будем капать». Услышав это, я предложила: «Если Вы не сможете поставить диагноз (медицинское заключение об имеющемся заболевании), дайте направление в Симферополь». В ответ я услышала: «Какая разница, где будут капать – в Москве, Симферополе – у нас капельница одна и та же».
Диагноз (медицинское заключение об имеющемся заболевании) поставили – ОРВИ, ацитономическое состояние. Сатурацию не определяли.
Дежурный доктор задал вопрос, есть ли приобретенные заболевания (нарушения нормальной жизнедеятельности, работоспособности), я ответила, что ранее ребёнок серьёзно не болел, есть околоушной свищ, но мы его исследовали у челюстно-лицевого доктора. Показала ему, потому что он его сходу и не увидел.
Санитарка проводила в процедурную. Медсестра длительно находила вену, отыскать не смогла, дочь просила пить, ее опять рвало. Пришли ещё одна медсестра и медбрат, они втроем пробовали отыскать вену, но так и не смогли поставить дочери капельницу. Нас отвели в палату.
Я увидела, что у дочки стали весьма прохладные ножки и ручки, пробовала её согреть. В один момент у неё резко – за секунду поменялся цвет глаз – с голубого в один миг стал карий. Я заорала, стала звать на помощь.
Медсестра и санитарка прибежали на мой вопль, произнесли: «Стремительно бежим вниз в реанимацию!». В реанимации была иная медсестра, она произнесла: «Ты что не знаешь, какие здесь лежат? Идите в перевязочную». На мой вопль собрались все, кто был на смене. Положили дочь на кушетку в перевязочной, глаза у доченьки были открыты, пошла пена изо рта, лицо посинело. Я попробовала взять себя в руки, побежала за телефоном назад в палату.
В 21:31 я позвонила супругу, он был у входа в отделение.
В 21:40 педиатр возвратился и зашел в перевязочную. Иная медсестра принесла мне воды и какие-то две пилюли, произнесла испить. Я произнесла, что не слышу ребёнка, она ответила мне, что на данный момент зайдёт и поглядит, что с ним.
В 21:55 из перевязочной вышли педиатр и дежурный доктор и сказали, что они «не смогли спасти ребёнка». Я стала орать, что в 21 веке от ОРВИ не погибают, на что педиатр сослался на околоушной свищ, сказав: «Вы же не понимаете, какие тоннели были у свища». И они оба стремительно удалились. Позднее я спросила у медсестры, куда делись докторы, она ответила, что они пошли на обсуждение.
До приезда следователей (приблизительно они прибыли около часа ночи), докторы больше не появлялись.
В мед свидетельстве о погибели обозначено, что моя дочь погибла в 21:39 6 ноября 2020 года. Вскрытие показало, что она погибла от эндотоксического шока в итоге неуточнённой пневмонии. Ориентировочный период времени меж началом паталогического процесса и гибелью: эндотоксического шока – 30 минут, неуточнённая пневмония – 5 (!) дней. Судмедэксперт Судака произнес мне, что левого лёгкого уже не было совершенно, осталась лишь плёнка.
Может быть ли, чтоб трое докторов могли не услышать, что лёгкое у ребёнка совершенно не работает?
Аутопсийный материал выслан для гистологического исследования. Результаты обещали выдать в декабре.
У меня есть старший отпрыск, ему на данный момент 6 лет. Как и хоть какой родитель (один из ближайших родственников человека, составляющий основу семьи), обращаясь за помощью к докторам, я желаю веровать, что они – спецы и вылечат моего малыша.
В городке, где количество деток вырастает, где открывают новейшие детские сады и школы, не быть может закрыто педиатрическое отделение в поликлинике!
Мою дочь не вернешь, но я желаю, чтоб неувязка с мед обслуживанием деток в нашем городке была решена – с ней сталкиваются и остальные люди!»
Судак, Лиана Макоба
Источник: