Обладатель «Русского Букера» на встрече с читателями в Петербурге рассказал о своих жизненных принципах и отношении к современной литературе
Михаил Елизаров за роман «Библиотекарь» получил «Русский Букер» в 2008 году. В 2010 году он создал собственный музыкальный проект, вместе с которым появился и его жанр, который сам Елизаров называет «бард-панк-шансоном». 2011 году его роман «Мультики» стал финалистом премии «Национальный бестселлер». В 2014 году Михаил Елизаров стал победителем премии НОС в номинации «Приз зрительских симпатий» с книгой «Мы вышли покурить на 17 лет».
Накануне ныне московский писатель приехал в Петербург. В Библиотеке имени Маяковского Елизаров провел мероприятие в формате Public Talk, где рассказал о разнице между музыкой и литературой, православии и страхе. «ПД» приводит яркие цитаты из его выступления.
О ПРАВОСЛАВИИ
Я православный. Но православие я понимаю, как очень близкий мне краеведческий музей… Это часть моей культуры.
Православие – это часть нашей общей идеи, я воспринимаю это как очень простую систему управления, но, поскольку эта идея формировала нашу культуру и миропонимание, я никому не позволю ее хаять.
О СТАНОВЛЕНИИ КАК ПИСАТЕЛЯ
Вся моя молодость прошла в Харькове конца 1990-х, где Пелевин являлся потолком продвинутости. Я был достаточно невежественным. Наверное, таким и остался.
Я общался с современными студентами. Это фантастически одаренные, образованные ребята. Поразительно! Я в их возрасте и близко таким образованным не был, но, может, время другое было. И еще я всегда был очень нелюбопытным, мне стало что-то интересно достаточно поздно. Когда я писал первые рассказы, мне казалось «вау»: я какие-то офигенские вещи открыл. А потом почитал Юрия Мамлеева и впал в депрессию. Он открыл многие вещи еще тогда, лет 30 назад.
Но значительное влияние на меня оказала эстетика готики в литературе. Наверное, все-таки Эдгар По или Алексей Толстой с его рассказами о вампирах. Лавкрафта я тоже очень люблю, но тоже открыл достаточно поздно.
О СТРАХЕ
Страх в моей жизни чаще всего был прикладным, то есть он проистекал из ситуативных моментов. Например, после 9 часов вечера я бы не поехал в определенные районы Харькова. В детстве точно еще боялся получить плохую оценку в школе. Но главный страх связан с самоидентификацией. В данном случае я себя определяю как человека, который должен что-то создавать. Есть внутренняя установка, что я должен постоянно выдумывать. Если не смогу выдумывать, я не смогу себе соответствовать и у меня случится внутренняя трагедия.
Страх для меня – в невозможности создавать.
О РАЗНИЦЕ МЕЖДУ МУЗЫКОЙ И ЛИТЕРАТУРОЙ
Я уже обратил внимание, что для разных задач импульсы одинаковые. Одно и то же внутреннее усилие, чтобы придумать текст и песню. Когда с литературными текстами возникают трудности и «засуха», я могу закрыть этот гештальт песней. У песни более быстрая отдача: сделал все, записал, выбросили в сообщество, и она уже существует. Литература требует больше времени и усилий.
Когда я пытался издать свою первую книгу, я убивался в Харькове. Очень простой и очень логичный поступок – поездка в Москву.
…Писательство – довольно скучное занятие. Последний текст, с которым я работал, занял у меня 4 года, и я сделал только половину из всего, что хотел.
О ПУБЛИЧНОСТИ, МЕДИАПРОСТРАНСТВЕ И МОЛЧАНИИ
Я не уверен, что писатель должен «отгружать» по книге в год или раз в 2 года. Если есть какая-то потребность или возможность много писать, это хорошо. Но заполнять собой пространство, когда, в общем-то, нечего сказать, мне кажется, это неправильно. Когда не шел текст, я занимался другим.
Я занимался музыкой. Культурное пространство в России сейчас находится в состоянии бессмысленности, и я занимался тем, что создавал себе независимую площадку. Я с 2014 года создал себе независимость от контента, от ресурса. Мне абсолютно пофигу, что происходит. Вы можете меня любить, можете меня не любить. Я сам по себе. Я абсолютно независимый. Я счастлив «выпилиться» из всего этого контента телевизионного, крайне мерзкого. Я не буду нарушать молчание, пока мне нечего сказать, только из-за того, чтобы меня не забыли.
Когда у меня снова появилось что сказать, я сел и работал, не исходя из ощущения, что надо срочно отгрузить какую-то книгу, только для того, чтобы она была на рынке. Да провалитесь вы с вашим рынком! Провалитесь вы с вашими коммерческими стратегиями! Литературу вывели на абсолютно ужасающий местечковый уровень. То есть она перестала говорить с миром. Рынок ужасно испортил потребителя. Читатель, которого так хорошо воспитывала советская литература, испорчен. И испорчен он этим самым рынком. Это беда, это надо исправлять.
О РОЛИ ЖИЗНЕННОГО ОПЫТА В ТВОРЧЕСТВЕ
Опыт – это удивительная вещь. Иногда бывает достаточно самого минимума, зернышка, чтобы что-то создать и прочувствовать. Слишком большое знание чего-то может и повредить. Условно: человек, искушенный в сексе, не обязательно создаст крутой порнографический роман. Скорее наоборот: недостаток личного опыта может стимулировать воображение. То есть я не помню примеров в истории, как проститутка создала нечто важное об этом.
О ПОСТМОДЕРНИЗМЕ
Литература – очень медленное явление, мы застряли еще в эпохе модерна. И постмодернизм – термин, который почти всегда упоминается всуе. Вообще, писателей-постмодернистов на постсоветском пространстве раз-два и обчелся. Я могу сказать, что единственный постмодернист в России – Дарья Донцова. Не Пелевин и даже не Сорокин. Кстати, насчет Донцовой, с уверенностью могу сказать, что это местами не настолько скверно.
О СМЕРТИ
Смерть – это то, что делает нас людьми. Если бы не смерть, человек бы говорил с Богом как… черт ростовский.
Источник: