Николай Мартон: «Я работаю в Александринке уже 56-й сезон. И мне все интересно!»

Аристократический профиль, удивительный голос и талант – все это Николай Мартон, олицетворяющий Александринский театр, да и театр вообще. В этом году легенде российской сцены исполнится 85 лет

— Николай Сергеевич, в вашей грим-уборной – вся история театра. 

— Это я попросил, чтобы портреты Игоря Горбачева, Леонида Вивьена, Николая Черкасова, Бруно Фрейндлиха, Николая Симонова – тех людей, с которыми мне не довелось дружить в жизни, но которые мне необходимы сегодня, – были рядом.

Когда я выходил с ними на сцену, это было огромным событием, потрясением. Когда Николай Черкасов, с которым я играл в «Скупом рыцаре» его сына, говорил мне только одно слово «нормально» – это уже была колоссальная похвала! Или Бруно Фрейндлих – он умел мыслить на сцене и великолепно выражать это состояние. А Леонид Сергеевич Вивьен…

— Ведь это именно он пригласил вас в этот театр?

— Да, но мне помог случай. Можно быть одаренным артистом, но не всем выпадает счастье приехать в Москву или Петербург. А это был год, когда меня пригласили сразу в три разных театра: Киевский театр Леси Украинки, Малый театр и в Пушкинский. Но случилось так, что Вивьен пришел в Театр Комиссаржевской, где мы тогда были на гастролях. Он посмотрел спектакль и решил пригласить меня в свой театр. И как бы он ни назывался – Пушкинский, Александринский, он для меня был и остается высшей школой, в которой я учусь всю жизнь.

А этот год вообще особенный и для страны, и для меня. Во-первых, это Год театра в России. Во-вторых, у меня юбилей – 85 лет. Я работаю в Александринке уже 56-й сезон. И мне все интересно! Я знаю, что многие люди в мои годы и даже моложе уже устают жить. Мне Бог, видимо, дал такую внутреннюю энергию, что мне интересно жить, как в то время, когда я был студентом. Мне интересен человек, интересна природа, интересны отношения с людьми. А это все театр! Потому что театр – как зеркало, он отражает жизнь.

— Но время меняется. И зрители сегодня не всегда понимают, что хотели сказать авторы какого-нибудь новомодного спектакля.

— Я к этому отношусь с любопытством. Мне интересен современный театр. Актеры и особенно режиссеры должны чувствовать время. Потому что ставить спектакли и играть так, как мы делали это 50 лет назад, совершенно невозможно.

Я более 10 лет проработал с Андреем Могучим в Александринке. Современный режиссер, чего уж там говорить. Но талантливый! А Валерий Фокин (художественный руководитель Александринского театра. – прим. ред.)! Он рискует, но все равно идет! А потом в моей судьбе появился еще и Терзопулос. Все они абсолютно разные. Но ведь и театр не может быть однообразным, туда приходят разные люди. Я, например, могу что-то не принять, но никогда не скажу: это не нужно. В театре нужно все. Только все нужное должно быть талантливо.

— Бывает, что при смене режиссера меняется и состав труппы. В чем секрет вашего долгожительства в театре? 

— Увы, я знаю такие примеры. Но мне, слава Богу, не довелось это пережить. 

Иногда думаю, могли бы намекнуть, мол, уже за 80, надо заканчивать. Но так не говорит никто. Наоборот, зовут работать. Сейчас, например, режиссер Константин Богомолов хочет поставить «Иван Васильевич» в театре Андрея Миронова. И предлагает две роли на выбор. Но я занят здесь. Кроме того, занимаюсь моноспектаклем, посвященным Вертинскому, это моя давнишняя мечта. Да и Фокин оберегает, просит лишний раз не беспокоить меня. Но мне-то интересно! Тем более что речь идет о женской роли.

— Я видела Владимира Этуша в женской роли в спектакле «Бенефис». 

— Я тоже вспомнил его. Я ведь с ним был знаком. Однажды, получая одну из своих двух «Золотых масок», сидел с ним за одним столом. Тогда он рассказал мне о своей дружбе с Владимиром Михайловичем Зельдиным. Он говорит мне: «Коленька, я много лет дружил с Зельдиным. Он называл меня «мой мальчик». Вы представляете, одному 93, другому 101 год! И тогда я предлагаю: «Владимир Абрамович, Зельдин, увы, ушел, а мы еще остались на этой земле. Давайте при встречах вы будете меня называть «мой мальчик». Так мы с ним и договорились.

— Что такое вообще актерская профессия? 

— Я окончил семилетку в селе Мотыжино на Украине. Мама умерла, когда мне было 6 лет. Поэтому я знаю, что такое жить с мачехой, которая тебя не любит. Я знаю тяжелый крестьянский труд: я пас коров, работал в огороде, кормил домашнюю скотину. Я знаю, что такое заводской труд. Я занимался ремонтом танка Т-34, был токарем по металлу. Прошел большой жизненный путь. Но самая тяжелая работа – актерская. Я сыграл около 100 ролей в Александринке, 22 в Симферополе и в других театрах. У меня 45 фильмов. Если все сложить, то получится более 170 работ. Иногда я говорю: вы можете представить, что в этот зал войдут 170 моих родственников – разных национальностей, характеров, статуса. Они войдут – а это все один человек. Вот он, театр! Так что я счастливый человек.

СПРАВКА 

Николай Мартон служит в Александринском театре с 1962 года. Он получил приглашение после того, как режиссер Леонид Вивьен увидел его в роли Акосты в спектакле «Уриэль Акоста», с которым Крымский театр гастролировал в Ленинграде.

Источник: spbdnevnik.ru

Рейтинг
( Пока оценок нет )
Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
новости шоубизнеса
Добавить комментарий