Автор нового романа говорит, что Джеймс Джойс тут ни при чем
В Парке культуры и чтения «Буквоед» презентовали новый роман Ивана Охлобыстина «Улисс». В книге актера «Ullis» – это название старинных часов, которые имеют особое свойство перемещать людей в параллельные миры, и менять биографии местами.
Главный герой книги – часовой мастер, который сумел починить «Ullis», поскитаться по магическому пространству и влюбиться в женщину на российской даче. Такую историю о дачной любви мог бы написать Борхес. Но он не видел русские дачи. поэтому ее написал Охлобыстин, который общался со своими поклонниками на презентации почти два часа.
Корреспондент «ПД», побывавший на презентации, приводит самые яркие высказывания писателя.
Мутное страдание мутного дядьки
«Джойс» – заключительный этап модерна в литературе, уже выходящий в постмодерн. Удивительно скучный по мне роман, честно говоря. О страданиях мне недоступных, какого-то странного чувака, который посвятил весь день анализу своей «рогоносости».
Мой роман называется «Улиcc» потому, что это возвращение. На латыни «Одиссей». И роман Джойса – это просто европейское прочтение «Одиссея», такое интровертное. Больше такое некое возвращение к себе. В общем, «Улисс» Джойса – это мутное страдание мутного дядьки, так и не нашедшего ни себя, ни бабу. Заставь меня силой перечитывать – ни за что, потерять конечность легче».
«Хуже, чем у Джойса»
«Мой роман называется «Улисс», потому что это тоже он, тоже про возвращение, а не потому, что это отсылка к ирландскому писателю. «Улисс» в моей книге – название часов. Кто -то из великих сказал, что мы всегда пишем тот роман, который хотели бы прочитать сами. Я огляделся по сторонам и понял, что мне не хватает историй о любви. С серьезным, глубинным и искренним анализом этого явления, выходящего за пределы веселых побегушек без трусов. Без попытки понравиться. Вот как гнилое золото осенью. Потом ко мне пришла идея, как это сделать удобочитаемым для читателя. Я добавил элемент фантасмагории. Ну вот написал. Прочитал. Кошмар…ужасная штука. Хуже, чем у Джойса».
Не опускаться до слизистых
«Интерны» – хороший сериал. Он приносил радость людям аж на протяжении 352-х серий. И там действительно качественный хороший юмор. Но в 2015 – м году, мы вместе со всей командой решили закончить сериал. Проблема в том, что все действия разворачиваются в интерьере, и в рамках этого все сюжеты уже обыграны и исчерпаны. Можно, конечно, выйти в экстерьер и снять на еще сотню серий. Но безжалостная телевизионная машина тебя как тряпку половую будет до последнего выжимать… И рано или поздно, пришлось бы опуститься до слизистых. Нас пять с половиной лет любил народ, а вся эта похабщина, которая рано или поздно последует, всю эту любовь убьет».
«Мы сами спасаем мир»
«Нам в России не удается делать кино про супергероев. Когда такое кино появляется, то это выглядит как стеб какой-то: то медведь в трусах Россию спасает, то еще что. Чушь, одним словом. И все такие: «Надо же поддержать отечественное кино». Но это чушь, чушь, чушь!
Нам это не свойственно. Наш стиль – интровертированное вдумчивое кино. Тарковский. Это кино, которое само внутри созрело и появилось. Но что снимать, решают не профессионалы, а продюсеры, то есть любой, у кого есть деньги. В систему кинематографа нужно ввести понимающих искусствоведов, литературоведов, которые будут читать сценарии, изучать идею фильма, вообще все составляющие. А сейчас как: сценарии пишут любовницы продюсеров, снимаются друзья продюсеров, люди, имеющие очень сомнительное отношение вообще к искусству. Получается ерунда.
Кстати, у англосаксов совсем наоборот, они экстраверты. У них сначала бахнуло, а потом они задумались. Люди там какие-то собрались со счетами, а потом Тор прилетел, человек-карандаш, человек-бумага, и все они сплотились и победили зло. И всем зрителям нравится. Кстати, один самых популярных фильмов века, на котором я правда два раза заснул. Для нас такой фильм – абсурд. Нам не интересно смотреть на сверхлюдей, потому что каждый из нас уверен, что он сам и есть сверхчеловек, и что Ницше написал конкретно о нем. Так и есть. Мы сами спасаем мир».
Ответственные за разнообразие
«У нас в Конституции есть очень дурацкая статья, 13-я. Невозможность единой идеологии. Зачем она нужна? Что, боятся, что мы к коммунизму вернемся? Ну мы же не больные. Я думаю, что уже все осознали, что невозможно построить идеальное общество на законах экономического баланса. Человеческий фактор обязательно сказывается.
Что такое идеология? Это невозможность справлять естественную нужду на улице, из-за здравого смысла, из-за правил хорошего тона. Одним словом, комплекс. Идеология – это комплекс. Она дает возможность единой структуры ценностей. Нам нужна общность. Ведь у нас страна не индивидуалистов, мы пытаемся ими быть, с восхищением смотрим на интуристов, но все же это не наше, никак.
У каждой нации есть своя национальная идея, в своем болезненном пике это одна и та же идея мирового господства. Каждую эпоху кто-то пытается захватить мир: то поляки там что-то тужились, то французы, то немцы, то еще что-то вылезет… и тут из болот выходят неказистые мужики широкоплечие, голубоглазые и красивые – и по мордашке Наполеону, по попе Гитлеру, и все, обратно в болото, ждать… У нас антинациональная идея: русская национальная идея – это не допустить реализации национальных идей всех остальных народов. Мы ответственны за разнообразие».
Долгий путь в церковь
«Когда мы поженились с Оксаной (нынешняя жена), первые две недели присматривались друг к друг, а потом протрезвели…и поняли, что мы оба те еще огоньки. Моментально сожжем друг друга, и нам нужно было что-то посередине, некая платформа. Так и получилось, познакомились с пастором Волгиным, и он как раз и стал тем огнетушителем, благодаря которому мы с Оксанкой все еще не сожгли друг друга. И вот как-то так, церковь в мою жизнь очень практично пришла.
И как-то совершенно случайно меня друзья попросили подвезти архиерея Средней Азии, так как сами они не могли. Ему нужно было в Софрино зачем-то съездить, а я оттуда недалеко жил. У меня была «Нива». И вот, мы выехали в это Софрино, и по дороге у нас колесо слетело. А запаска в «Ниве» – это, знаете, просто условность. Мы с ним вместе толкали мою машину, мне было очень стыдно, я постоянно извинялся перед ним. И знаете, мы решили вызвать эвакуатор, который тогда назывался «Ангел». Совпадений таких не бывает.
И вот пока вся эта ситуация как-то решалась, мы с ним сели в шахматы играть, карманные. Пока играли, начали откровенными историями делиться, и он сказал, что я подхожу для службы в церкви, плюс это пойдет на пользу моему профессионализму. Я приехал домой, и говорю Оксане: «Собирайся, мы едем в Среднюю Азию, и похоже никогда не вернемся». Она минуты две молча размышляла, а потом со всей свойственной женщинам мудростью сказала: «Самый большой чемодан в нашем доме у Маринки». Так и началась моя церковная деятельность».
Источник: