У петербургского писателя и филолога Андрея Аствацатурова в апреле выходит новая книга, которая будет называться «Не кормите и не трогайте пеликанов». О чем эта книга и почему литература сейчас находится на периферии общественного внимания, «ПД» поговорил с популярным автором
— Во-первых, классное название. А, во-вторых, о чем книга, потому что из названия этого не понять…
— Я работал над ней года три, может, даже чуть больше. В 2015 году, когда выходила «Осень в карманах», у меня уже были большие заделы для этого текста, была написана четверть. Все остальное время я напряженно работал. Я бы сказал, что это продолжение «Осени», а к первым двум книгам она не имеет отношения, если исключить тот факт, что я их написал. В этом цикле взгляд на мир отличается, и поэтика отличается от ранних книг. Это… я бы сказал, рефлексивная проза. В ней много что происходит. А основная идея – люди крайне непрозрачны и непонятны друг для друга. Название взято из того, что человек видит табличку с надписью «Не кормите и не трогайте пеликанов». То есть понятно, что человеческая пища пеликанам не очень-то подходит. Но среди людей царит точно такая же разобщенность. При этом каждый уверен, что он говорит верное, окончательное, истинное.
Действие происходит не только в Петербурге, но и в Лондоне. Мне интересно описывать Лондон, его районы, парки. Но большая часть книги – это, конечно, Петербург. Знаете, такой зимний, заснеженный. И в большей степени это текст о зиме. Как люди живут под этими снежными шапками, забираются под одеяло, приближаются друг к другу.
И еще один момент – жанр кампусного романа. То есть действие происходит в некоем вымышленном институте, только примерно можно понять, о чем идет речь. И я этот мир немного мифологизировал. Каждый персонаж соответствует какому-то древнегреческому богу. Конечно, не как у Апдайка, а в несколько сниженном, что ли, ключе. И там я вступаю в полемику со своими знакомыми писателями. Мне хотелось подискутировать с тремя авторами, чьи тексты меня волнуют: Германом Садулаевым, Михаилом Елизаровым и Романом Сенчиным. Садулаев даже роман написал «Иван Ауслендер», где вывел меня в качестве одного из персонажей. Вот я вступаю с ним в такой разговор. Сенчин написал «Дождь в Париже», и он тоже говорит о знакомых мне вещах. Это даже напоминает чем-то пошаговую стратегию. Он книгу напишет, что-то скажет, потом я книгу напишу, так и переговариваемся друг с другом. Это дружеский диалог.
— То есть теперь, чтобы поговорить с другом, нужно книгу писать?
— Дело в том, что современное пространство диалога очень токсично. Все сразу же превращается в скандал. Напишешь пару критических фраз о знакомом в фейсбуке – туда прибежит куча людей и начнет что-то писать в комментариях, «обличать» и так далее. Поэтому приходится переносить полемику из зоны критики в зону художественной прозы. Неприятно, что отсутствует диалог, а есть только свара вместо диалога. Но это такая временная ситуация.
— Может, вообще нужно из сетей уходить?
— Такое мнение существует. Так думают, например, Евгений Водолазкин и Михаил Елизаров. Соцсети обесценивают слово, твое индивидуальное высказывание тонет в море криков. Но для меня фейсбук и «Вконтакте» – это что-то вроде творческой лаборатории. Я веду такую кибержизнь с 2002 года, еще с «Живого журнала». Были такие вегетарианские времена. И мне это нравится. Для меня это что-то вроде дневника. Можно зафиксировать что-то любопытное, потренироваться, посмотреть на реакцию читателей. Для меня это территория, где я обкатываю свои тексты. Рассказы написать мне не так просто – много работы. Кто из нас только писатель? Пишу я урывками, и этот формат мне подходит… Вообще надо писать не слишком часто, но и не слишком редко.
— А может, скандалы даже помогают литературе? Ведь литература сейчас немножко на периферии внимания?
— Конечно, помогают. И не только литературе. Думаю, что «Матильду» никто в жизни бы смотреть не стал, кроме любителей костюмированных драм, если бы не раздутые вокруг нее страсти. Есть у некоторых писателей даже такие стратегии. Если их не замечают, создают какой-то скандал. Вокруг премии «Нацбест» часто можно увидеть такое напряжение. И это ей помогает. С другой стороны, скандалы создают зону тягостного эмоционального напряжения, которая не нужна литературе. Это может продвинуть конкретную книгу, но литературе в целом вредит. Мир литературы демократичнее, честнее и душевнее того же мира науки. А мне есть с чем сравнивать. Денег особенно нет, пилить нечего, поэтому отношения добросердечные.
— Вы ведете еще и литературную мастерскую. То есть прочитываете много ученической прозы. Наверное, это не так просто.
— Честно говоря, я, конечно, устаю от этого. Но если человек что-то пишет, значит ему есть что сказать. Попытка написать – это уже жест чистоты ситуации, что ли. А ляпы есть и в прозе известных авторов. Редакторы находят и убирают неудачные моменты в прозе даже самых известных и внимательных к слову авторов. Тем более, когда ты смотришь не на текст мастера, то тут же находишь в нем какие-то изъяны. Такая работа помогает настроить писательскую оптику должным образом.
— Между двумя романами прошло четыре года. Это естественное расстояние для книг?
— Да, но я пишу урывками, у меня есть филология, преподавание, а литература требует чистого промежутка времени. Если занялся романом, то остальную работу буду делать уже вечером, стараюсь отодвинуть службу. Сейчас роман выходит, и я, наоборот, занимаюсь больше службой. Думаю, раз в три года выпускать книгу – это нормально. Как у рок-групп, знаете? А вообще продуктивность писателя в разные эпохи была разной. Если мы посмотрим на собрание сочинений Гете, мы удивимся, там около 100 томов. При том, что он был еще, извините, премьер-министром. Но во времена модернизма авторы стали писать гораздо меньше. Флобер написал дай бог пятитомник. Возьмем Сэлинджера. Сколько он написал? Ну такой сравнительно небольшой том. А Элиот – и вовсе тощий томик стихов.
— Наверное, в этом проблема, что современные писатели вынуждены еще где-то работать.
— Единицы живут литературным заработком: Улицкая, Сорокин, Пелевин и жанровики, да и то… В общем, с этим есть сложности. Конечно, можно посмотреть на запад, где большинство писателей пристроены при университетах, получают стипендию, читают лекции – не больше двух раз в неделю. А мы должны много дергаться, заниматься массой вещей. Садулаев – юрист по образованию, Елизаров дает концерты, Айрапетян делает массаж. Такова жизнь. Конечно, это напряженно. Но на западе лучше устроен книжный бизнес. Там книги доходят до людей не через пиратов. Хотя пиратам иногда можно сказать «спасибо». Мы теряем из-за них какие-то деньги, но нас хотя бы люди читают.
Кстати, по инициативе ректора СПбГУ Николая Кропачева мы организуем магистерскую программу литературного мастерства. Человек обучится азам филологии, редактирования. Получится такой литературный работник. То есть фактически появятся писатели-профессионалы. С 2020-21 года будет запущена такая образовательная программа. Я не сомневаюсь, что мы это запустим, и нам удастся привлечь каких-то авторов к преподаванию. Может быть, это будет первый шаг к такой западной системе. Но у нас зарплаты педагогов такие, что плакать хочется, здесь уже не до содержания каких-то писателей. Должна измениться экономическая ситуация в стране, книжный рынок. Это такая комплексная задача.
Источник: